Частное мнение – Андрей Сенин о Кодексе чести ветеранов СВО и Совете 12
Чтобы попытаться прогнозировать будущее, нужно внимательно изучить прошлое. Через ад Афганской войны прошло более 620 тысяч человек. За десятилетие непрекращающихся боёв безвозвратные потери составили 14 427 военнослужащих Вооружённых Сил СССР. На начало 90-х годов в Сургуте проживало и работало свыше 650 ветеранов Афганской войны. Если представить гипотетически, что специальная военная операция завершится сегодня, то в один только Сургут одновременно вернутся более 5000 ветеранов средним возрастом 40–45 лет. Тысячи судеб с боевым опытом, с годами накопленными ранениями — как физическими, так и душевными. Израненные годами войны, они неизбежно принесут в себе эхо её последствий и будут активно искать своё место в обществе, которое их встретит.
В нашем регионе, в Югре, есть мощные примеры мужества и служения обществу, и среди наших земляков можно выделить настоящих лидеров, чей опыт социализации и адаптации ветеранов боевых действий требует не просто уважения, а глубокого изучения и масштабирования. Такие люди — пример не на словах, а на деле.
Я поставил перед собой задачу — лично встретиться с ними, узнать их мнение и оценить их вклад. Один из таких достойнейших людей — Андрей Владимирович Сенин. Этот человек не просто возглавляет Сургутский Центр специальной подготовки «Сибирский легион» и руководит Ханты-Мансийским окружным отделением Всероссийской общественной организации ветеранов «Боевое братство». Это человек с железной волей, участник боевых действий, профессионал высочайшего уровня, чьи заслуги перед Родиной отмечены государственными наградами: Орденом Красной Звезды, медалью «За отличие в воинской службе» II степени, знаком «За разминирование», а также медалью «Воину-интернационалисту от благодарного народа Афганистана.
Его срочная служба в армии началась в 1986 году в Узбекистане, где он прошёл обучение: пять месяцев в Термезском сапёрном учебном центре, осваивая навыки минирования и разминирования, а затем месяц в горах — по полной выкладке, на учебной базе ГРУ в Шарабаде. После завершения курса получил военную специальность инженер-разминировщик, который обязан разбираться в физике, химии, математике и электрике. После подготовки был направлен в Афганистан, где, находясь в Баграме, служил в составе отдельного инженерно-сапёрного батальона, в роте разминирования, в третьем отряде обеспечения движения, в должности старшего сапёра. Андрей Владимирович прослужил там полтора года, пока не подорвался на мине.
После ранения и последующего лечения в госпитале имени Бурденко продолжил службу. Вернувшись из Афганистана, стал инструктором, передавая свой опыт новобранцам — сначала в Ташкенте, а затем в Москве. Но история на этом не закончилась. Вернувшись в Сургут, он продолжил выезжать в командировки в горячие точки, где выполнял задачи инструктора и эксперта. Детали этих операций остаются под грифом «секретно», но известно, что его работа в этом направлении завершилась лишь в 2011 году.
30 декабря 1998 года Андрей Сенин, в должности руководителя комитета по молодежной политике города Сургута, зарегистрировал Устав муниципального образовательного учреждения Центр специальной подготовки «Сибирский легион». Автором этой идеи стал заместитель главы города Сургута Яков Самуилович Черняк, который озвучил свои намерения Сенину: внедрить в городскую систему образования и молодёжную среду военно-патриотическое воспитание. В максимально короткие сроки он представил концепцию этого направления, и с того момента «Сибирский легион» существует уже 26 лет, оставаясь важнейшим звеном военно-патриотического воспитания молодежи.
С первых дней своего существования учреждение получало поддержку на высшем уровне. Мэр Сургута Александр Леонидович Сидоров лично присутствовал на всех церемониях открытия и закрытия смен в летнем лагере «Сибирский легион». Когда сменился глава города, Андрей Сенин был приглашён в октябре 2009 года в Ханты-Мансийск, чтобы возглавить всё военно-патриотическое направление в Югре. Этот период работы стал важным этапом: удалось выстроить системную работу с молодёжью и разработать программы на региональном уровне. Однако изменения во власти привели к расформированию центра, после чего Андрей Владимирович ушёл в коммерцию. Но, как показало время, его талант лежит в создании и управлении процессами, а не в продажах.
В 2015 году он вернулся на путь воспитания, став директором Сургутской «Специальной учебно-воспитательной школы №2». Уже в 2017 году Мэр Сургута Вадим Шувалов пригласил его вновь возглавить «Сибирский легион» для реализации грандиозного проекта реконструкции базы учреждения. Сегодня на Барсовой горе в завершающей стадии находится и согласовывается проект по строительству казармы и столовой на 150 мест, универсального игрового зала, борцовского и тренажёрного залов. В планах — полная перестройка базы: снос старых зданий и возведение нового современного гостиничного комплекса. Также планируется установка утеплённого ангара размером 100 на 50 метров для проведения страйкбольных игр, а также стрелковой галереи для пневматики и лучников.
За последние восемь лет работы под его руководством удалось добиться колоссальных результатов. Был открыт детский центр патриотического воспитания «Саланг», который стал координатором всех федеральных детских движений в городе. В штате учреждения сегодня работают 63 сотрудника, организующих порядка 300 мероприятий в год по муниципальному заданию. За год по различным программам через учреждение проходит 49 тысяч детей. Одновременно на базе центра занимаются свыше 600 детей. Штаб Юнармейцев насчитывает 2500 участников, распределённых по 44 отрядам, с которыми проводится не менее 94 мероприятий в год. Также действует штаб поисковиков и волонтёров Победы. С сентября 2025 года на базе «Сибирского легиона» будут открыты три кадетских класса для старшеклассников: пограничники, десантники, инженеры.
Огромное внимание уделяется не только воспитанию будущих защитников Отечества, но и сохранению памяти о подвигах прошлого. Постоянно действующая выставка «Воинской доблести без сроков давности» стала лауреатом всероссийской премии «Патриот» в 2022 году. За последние годы был проведён капитальный ремонт помещений: спортивного зала на Черном мысу, где тренируются туристы, парашютисты и лучники. На Заячьем острове построена трасса для мотокросса с оснащением на мировом уровне: стартовая машинка рассчитана на одновременный запуск 40 гоночных мотоциклов.
Андрей Владимирович, мне известно, что вы ознакомились с проектами, которые я сейчас активно продвигаю: «Кодекс чести ветеранов боевых действий и специальной военной операции» и «Совет чести и совести». Хотелось бы услышать, как вы оцениваете эти инициативы — насколько они актуальны в текущей социальной и политической ситуации, какие преимущества или возможные недостатки вы в них видите? Может быть, у вас есть предложения по улучшению этих проектов? Ваше мнение и рекомендации очень важны, так как я хочу сделать их максимально эффективными и полезными не только для ветеранов СВО, но и для граждан Югры.
Идея, безусловно, хорошая и звучит интересно, как в случае с «Кодексом чести», так и с вашим «Советом 12». Отчасти мне это напомнило «Моральный кодекс строителя коммунизма», который работал только в условиях мощной, централизованно управляемой, вертикально интегрированной системы. У КПСС был жесткий и структурированный механизм контроля и влияние, которое простиралось на все слои общества. Этот механизм включал партийные комиссии, где любого члена партии могли выдернуть «на ковер», разобрать его личное дело по косточкам, и в большинстве случаев такая ситуация заканчивалась серьезными последствиями — как личными, так и профессиональными. Никто не хотел оказаться в подобном положении, потому что давление было реальным и ощутимым.
Теперь вопрос: как вы планируете создать нечто подобное в современных условиях? Каким образом вы собираетесь «достучаться» до каждого? Да, времена изменились, и нет такой структуры, как КПСС, с огромным аппаратом, охватывающим всю страну. Более того, даже тогда эта система, со всеми ее ресурсами и контролем, испытывала серьезные пробелы: были те, кто откровенно игнорировал устои, обходил правила или ломал их. Итог нам всем известен — та самая руководящая роль партии рухнула под собственной тяжестью и внутренними противоречиями. В сегодняшней ситуации еще сложнее удерживать контроль, когда общество разобщено, а давление сверху воспринимается скорее с недовольством, чем с уважением.
Что касается вашего «Кодекса чести ветерана СВО» и «Совета чести и совести » — как вы планируете заставить его работать? Допустим, я ветеран СВО. С какого перепуга мне вообще следовать вашему «Кодексу»? Почему я должен воспринимать ваш «Совет» серьезно? Кто вы такие и почему я должен считать ваши идеи и предписания обязательными? Какие инструменты у вас есть, чтобы люди действительно прислушивались к вашему мнению или подчинялись вашей структуре? Если я не соответствую вашему «Кодексу», что мне за это будет? Холодно? Жарко? Давление на репутацию? Или это просто красивые слова на бумаге, которые будут существовать в виде лозунгов, но дальше дела не дойдут?
Если ваша идея заключается в том, чтобы моральность или честь стали неотъемлемой частью поведения отдельной категории людей, например ветеранов СВО, у вас должны быть не только четкие механизмы внедрения этих принципов, но и конкретные рычаги воздействия на тех, кто их игнорирует. В противном случае это все останется на уровне добрых пожеланий. Хороший инструмент дисциплины должен быть ощутимым. Без последствий и без реального влияния никакой «Совет» или «Кодекс» не будут восприниматься всерьез. Люди будут просто пожимать плечами и продолжать жить, как им хочется.
Я вижу в вашей деятельности определённый потенциал, однако пока что его реализация, на мой взгляд, возможна лишь в узком, локальном контексте, например, в рамках отдельного региона или конкретного города, скажем, того же Сургута. Логика становится наглядной, если представить, что, к примеру, Дмитрий Аксенов, как руководитель Ассоциации ветеранов СВО Югры, заявляет: «Хочешь быть частью нашей организации – вот тебе "Кодекс чести". Ты обязан не просто принять его, но строго соблюдать, соответствуя высокому званию ветерана СВО». Это звучит убедительно и логично, ведь подобные кодексы чаще всего эффективны в среде, где есть четкая управленческая структура, общие ценности и нормы поведения, что позволяет поддерживать дисциплину и доверие в коллективе.
Если подобная инициатива будет внедряться в рамках одной организации (например, той же Ассоциации ветеранов СВО Югры), то это может оказаться работоспособным механизмом. Более того, если подход зарекомендует себя с положительной стороны, то следующие этапы могут включать популяризацию и распространение инициативы на другие регионы и структуры, вплоть до выхода на федеральный уровень – уже под единым брендом или флагом.
Однако, на чисто мой личный субъективный взгляд, здесь кроется ключевая оговорка: всё это работает только в рамках одной организации, которая обладает чёткой структурой, системой внутренних правил и рычагами контроля. Члены такой организации понимают, что их статус и репутация зависят от соблюдения этих норм, и готовы принимать общие правила игры. И, как мне кажется, как только мы выходим за пределы этой организации, начинаются проблемы. Например, человек, который не состоит в этой структуре или который ранее вышел из неё, естественным образом не будет подчиняться этим правилам. В таком случае к нему невозможно предъявить серьёзные требования относительно соблюдения кодекса, и контроль над ним становится иллюзорным.
Создание кодекса чести, совета, наделённого моральным авторитетом, и системы мотивации внутри структуры – всё это позволяет поддерживать дисциплину и фундаментальные основы единства. Однако если вы собираетесь продвигать идею за пределы такой структуры, придётся сталкиваться с вопросами гораздо более сложного порядка: как институционализировать этот механизм на уровне общества, какие юридические и моральные рычаги необходимо иметь, чтобы обеспечить его исполнение, и, главное, как бороться с неизбежным сопротивлением извне.
Поэтому мне кажется логичным на первом этапе концентрироваться именно на «узких» рамках, например, полноценной реализации в Ассоциации ветеранов СВО Югры с чётким соблюдением дисциплинарного статуса и внедрением кодекса для членов этой организации. Такой формат даст реальные результаты в обозримые сроки. А уже затем, при наличии позитивного опыта, можно думать о масштабировании.
Очень интересное видение ситуации и субъективный взгляд на мои инициативы. Однако хотелось бы уточнить, как поступать в тех ситуациях, когда в общественном и информационном поле начинают появляться так называемые "ряженые" ветераны СВО. Это люди, которые, надев пятнистую форму, обвешавшись значками и надувая щеки, громко заявляют о своих "подвигах", выкрикивая: "Да я кровь проливал за вас!" Тем самым фактически присваивая себе почётное звание настоящих героев СВО.
Эти личности зачастую отличаются наглым, циничным и беспринципным поведением, а их действия продиктованы не высокими идеалами, а жаждой власти или материальных благ. Подогретые пропагандой, которая призывает уважать жертвенность и героизм тех, кто защищал страну, они злоупотребляют доверием общества, чтобы втираться в высшие круги власти, строить политическую карьеру, а порой использовать свой мнимый статус для уголовных преступлений.
Такие люди допускают грязные интриги, оговаривают порядочных ветеранов, клевещут на достойных граждан, чтобы достичь своих алчных целей. Своими действиями они подрывают уважение к настоящим героям, дискредитируют институт героизма, а за ними тянется шлейф негодяйских поступков, который они прикрывают мнимыми заслугами.
Что с ними делать? И почему власть приближает к себе подобных людей?
Кому война — кому мать родна. На сегодняшний день в нашем обществе действительно есть люди, искренне переживающие за развитие ветеранского движения, организующие волонтерскую помощь бойцам на передовой. Однако есть и те, кто пытается воспользоваться этой ситуацией, стремясь извлечь для себя выгоду как в политическом, так и в личном плане. Власти оказались в положении, аналогичном тому, что наблюдалось во время работы с ветеранами Афганистана, Чечни и других локальных боевых действий.
Люди, которые по-настоящему воевали, действительно видят, как нужно помогать, и более того — помогают. Однако, как правило, это очень скромные люди, которые, прямо сказать, стесняются себя выпячивать. А те, кто сейчас бьёт себя в грудь, рвёт на себе тельняшки и брызжет слюной, как принято сейчас говорить, "хайпуют" и пытаются "проскользнуть между струйками" — это уже другая категория. Власти, при всем их огромном желании работать с настоящими бойцами, с нормальными мужиками, пока не всегда предоставляется такая возможность. Чтобы добраться до настоящего ветерана, до нормального бойца, который радеет за ветеранское движение не ради того, чтобы снять пенки, а ради решения фундаментальных задач, обязательно нужно время. Требуется терпение, пока эта "пена" сдуется и проявит своё истинное нутро.
«Пена» неизбежно уйдёт: кто-то из этих людей пересмотрит свою точку зрения, кто-то стабилизируется, кто-то осознает происходящее и уйдёт сам по себе. Но сейчас она пока ещё держится, и власти вынуждены с ней работать. По состоянию на сегодняшний день, как ни крути и кто бы как ни критиковал, реальность такова.
Я неоднократно общался с ветеранами войны — будь то "Афганцы", "Чеченцы" или участники СВО. И те бойцы, которые относятся ко всему серьёзно, к примеру, "СВОшники", порой ещё не вернулись морально с войны. Они живут ей, они всё ещё там. С войны не приходят — с неё возвращаются.
Эти люди частично продолжают воспринимать мир через призму войны, но они понимают задачи в глобальном масштабе — они видят, что нужно сделать, что критически важно. А "пена" из прохиндеев, преследующими личную выгоду, постепенно сойдет. Кто-то из них пересмотрит свою точку зрения, кто-то займется другими делами, а кто-то сам уйдет по мере осознания, что ветеранское движение не обеспечивает легкого пути к личному обогащению или статусу. Однако пока такие люди занимают место в системе, власть вынуждена с ними работать.
Хочу подчеркнуть: не следует обобщать и называть всех бойцов, вернувшихся из СВО, частью этой "пены". Среди них есть множество достойных людей, заслуживающих уважения. Многие действительно пришли в патриотическое движение с искренним намерением работать на благо общества. Они понимают важность своей миссии и смотрят на мир через призму глобальных задач, а не личных интересов.
Тем не менее временное присутствие тех, кто «на волне» и на «хайпе» пытается занять активные политические позиции, неизбежно. Оно будет наблюдаться еще полтора-два года после завершения конфликта. За это время общество станет свидетелем появления так называемой "третьей волны" участников — серьезных и ответственных людей, которые пришли в ветеранское движение надолго, с обостренным чувством справедливости. Именно они начнут задавать праведные вопросы в духе: "Почему ты пришел в ветеранское движение в поношенных брюках, а теперь едешь на джипе?"
На сегодняшний день участие ребят из СВО в ветеранском движении пока ограничено. В Сургут, например, вернулось очень мало бойцов, и лишь небольшая их часть — примерно 10% — готовы активно участвовать в патриотической деятельности. Из многолетнего опыта работы в ветеранском движении могу с уверенностью сказать, что эта деятельность не приносит значительных финансовых выгод. Участники скорее вкладывают моральные и эмоциональные усилия, чем получают взамен. Люди, приходящие в это движение, должны понимать, что оно требует служения обществу от души, а не ради корысти.
Сейчас те, кто идет в долгую и участвуют в программах «Время героев – Герой Югры», начинают понимать, что они учатся, и в процессе к ним приходит осознание: «А нужно ли мне это?» Кто-то из них уйдет во власть, кто-то — в производство, а кто-то посвятит себя общественной деятельности. Это и будет та самая "третья волна", стоящая на фундаменте ответственности и искренности. А сегодня значительная часть социальной работы ветеранского движения сосредоточена в "Фонде защитников Отечества", который берет на себя множество задач, включая помощь вернувшимся бойцам.
Эдуард Васильевич Шмонин
